В рубрику "Контент" | К списку рубрик | К списку авторов | К списку публикаций
– Поводом для нашего разговора должно было стать прошедшее недавно ежегодное вручение музыкальной премии “Грэмми”. Что такое сейчас такие конкурсы, как “Грэмми”? Они вообще – зачем?
– Сказать по чести, я давно не слежу за премиями “Грэмми”, вот ровно с тех пор, как ушел в середине 1997 года с музыкального радио. Не то чтобы не интересно, просто недосуг. А уж если считать, что поп-музыка (в самом широком прочтении) закончилась в начале – середине 90-х годов, то и подавно неинтересно. Это все just business и ярмарка тщеславия – ну вот кому из слушателей важно, получила ли Бейонсе две или три номинации? Они ее слушать больше или меньше станут? Но вот для ее продюсеров и студии это принципиально важно, как ты понимаешь.
– Ты в профессии всю жизнь. Работал и на радио, и на телевидении. Где тебе больше нравится и почему?
– Это как сравнивать мамин торт “Наполеон” и папину буженину. И то, и другое – вершины кулинарии. Так и здесь. Везде свои специи, привлекательности и адреналин. Телевидению я с перерывами отдал суммарно где-то 17 лет. Сначала в “Останкино” – еще не было “Первого”. Потом “2х2”, позже телекомпания “ВиД”, за ним “ТВЦ”, “5-й канал”, “Культура”... И в кадре работал (записные эфиры), и в прямом эфире. Был заместителем главного редактора “ВиД”. И сценарии писал для “доков” – сделал с компанией “ПроектТВ” 17 фильмов для Первого. Нравится и то, и другое. Потому хотя бы, что это – разные грани профессии, хотя я с ТВ уже не “в любви” с 2015 года – с тех пор, как меня “оптимизировали” на телеканале “Культура”.
– В твоей биографии прочитала интригующее: “С марта 1991 по февраль 1993 года – в командировке в Осло, Норвегия”. Звучит интригующе. Это была поездка по линии Иновещания или что-то иное? Был ли этот опыт интересен?
– Ничего интригующего. В самом конце 1990 года в Осло, на базе норвежской телерадиокоммуникационной фирмы “Ниттедал” была смонтирована платформа первой в тогда еще СССР частной FM-станции “Радио РОКС”. То есть наши – творческие силы. Их – техническое обеспечение. Так, собственно, началась FM-индустрия в Союзе. Сначала был создан технический канал в Риге, но штурм здания МВД перечеркнул все планы. Затем в январе 1991 года случился штурм телебашни в Вильнюсе по тому же сценарию. И, наконец, в марте 1991 года состоялась благополучная премьера в тогдашнем Ленинграде. Вот я в марте и вышел в эфир первой в стране FM-радиостанции “Радио РОКС”. А с Иновещания я ушел еще в сентябре 1990 года. Опыт? Конечно, интересен. Одно дело – читать новости по бумажке на Русской службе Московского радио, где я успел попрактиковаться в 1990 году, и другое совсем – вести четыре часа прямого эфира на “своей” станции…
– Как изменились радио и телевидение за последние годы? Многие твои коллеги ушли из профессии, считая, что сейчас сложились невыносимые для профессиональной деятельности условия. Ранее публичные люди работают на телеканалы с неоднозначной репутацией и не афишируют место работы. Страдают, конечно. Что об этом думаешь?
– Вопрос к ним, к бывшим коллегам, наверное. Не могу и не буду оценивать их решения – у всех разные обстоятельства и мотивация. Я как-то попробовал сбежать – ушел работать заместителем директора по рекламе в одну очень крупную торговую сеть. Хватило меня чуть больше чем на полгода. Для себя решил, что другого занятия не вижу. А что до “невыносимых условий”… А когда журналистам было легко? Особенно в нашей стране. Незадолго до своей кончины профессор Евений Павлович Прохоров, гроза первокурсников, читавший нам “Введение в журналистику”, сказал мне (я заезжал на Моховую по незначительному делу): “Вы знаете, Слава, журналистика, в принципе, – океан. Каждый может найти свое течение”. А был донельзя ортодоксален, застегнутый на все пуговицы ортодокс. Видишь, как к уходу изменился…
– Сейчас слышно немало критики в адрес телевидения. На радио ситуация все же лучше, как мне кажется. Это действительно так?
– Не знаю, не сравнивал. ТВ все равно считается, что ли, таким Олимпом, хотя на радио работают первоклассные журналисты, намного более яркие и фундированные, чем на телеке (я знаю). Но, как говорил Родион в известном фильме, “одно сплошное телевидение”. Конечно, радио в этом соперничестве, увы, проигрывает
– Ты когда-то назвал свою работу в телекомпании “ВиД” самой большой удачей в своей жизни. И это при том, что где ты только ни работал. Чем тебя зацепила эта телекомпания?
– Ну, это я для справочника “Кто есть кто на российском ТВ” сказал, для красивости в основном. С другой стороны, конечно, я пришел работать сразу зам. главного редактора, которым тогда был Сергей. Кушнерев, да еще и программу “Как это было” получил. Хочешь не хочешь, а еженедельный 40-минутный выпуск на Первом обеспечь. Это был серьезный вызов, конечно. Приходилось и за авторами сценариев следить, и зачастую переписывать полностью их сценарии – далеко не все сочинители уровня Пэдди Чаевского или Эдуарда Володарского, увы. Потом было еще одно начинание – еженедельник “Цветной телевизор”, туда меня вообще и.о. главреда засунули… Продержался я почти год. А потом началось “всеобщее сумасшествие” – проект “Последний герой”, на котором, начиная со второго, я протрубил четыре выпуска подряд.
– “Последний герой” – это был реально потрясающий проект. Крайне экстремальный, насколько я знаю. Как ты там вообще выжил, да еще и четыре выпуска сделал?
– Я был приглашен на проект моим главредом, С.А. Кушнеревым, и проработал четыре проекта подряд – с малайского до бокасовского (панамского). Выжил? Прекрасно. В отличных гостиничных номерах со шведскими столами и местной экзотической кухней. Я же не был участником, всего лишь обычным журналистом.
– Реалити-шоу типа “Последнего героя” были самыми привлекательными для рекламодателей. И их ролики по художественному уровню зачастую составляли конкуренцию самим шоу. Но вот сегодня ситуация, увы, иная. Это удивительный феномен – после невероятного взрыва креатива в 1990-х годах то, что мы видим сегодня, похоже на провинциальную самодеятельность. Ты можешь это объяснить?
– Вообще-то я как нормальный человек рекламу пропускаю тут же. Разве что “песню про наггетсы” слушаю – изумительное народное творчество. А в 1990-х годах все было совсем понятно – тогда ВСЕ вообще начиналось. Все вступали на свою terra incognita – и мы на “РОКСе”, и юные Федя Бондарчук, Степа Михалков, Филипп Янковский или Роман Прыгунов, яркие режиссеры Art Pictures – на ниву музыкальных видео или рекламных клипов. Вспомнить хотя бы рекламы “Олби-дипломат”, “Сэлдом” или “Супримэкс”. Да молодые все были, всем все было до жути интересно, да и заказчикам в том числе.
Середина 1990-х годов – это были золотые годы нашей телерекламы. Практически полная свобода творчества и боевые задорные заказчики… Не случайно именно тогда россияне получали самые престижные мировые премии в рекламе: в 1996 году Видео Интернешнл привезло сразу двух “Каннских Львов”: бронзового и серебряного за рекламу для “РИКК-банка”. Согласно Википедии, последний – это “легенда рекламного ролика: cамый скучный банк, где работают люди и деньги. Работу разнообразит котенок, устроившийся на крышке копировального аппарата. Через год картина совершенно та же, только денег стало больше и большого кота копировальный аппарат передвигает с трудом”. Круто же! Через пять лет “Бронзового Льва” получила Студия Артемия Лебедева. И сейчас удачи случаются, но это теперь скорее исключение – штучные произведения для конкурсов. А в основной массе – копипасты, рассчитанные на “среднего потребителя”. Заказчики боятся рисковать и просят “сделайте мне точно как у конкурента”. Не понимают, что при этом аудитория не сможет идентифицировать бренд вообще. А значит – деньги на ветер.
– Хотелось бы еще обсудить разницу между ТВ и радио, но уже с технической точки зрения. Ты, уверена, знаешь ситуацию здесь лучше других, поскольку успешно работал как на ряде ведущих радиостанций, так и на ВГТРК. Если прогресс в области создания и демонстрации “картинки” очевиден, то радио с технической точки зрения вроде бы осталось чуть не таким, каким было при своем создании… Это так? И если да, то каким образом это влияет на контент?
– Как я уже говорил, радио, конечно, менее популярно, чем ТВ. А – я уверен – не за горами то время, когда ТВ точно так же будет уступать Интернету. Сейчас уже многие, уходя в Сеть, следят за новостным потоком. К слову, мне приходилось читать ряд высказываний руководителей крупных ТВ-каналов на предмет того, что аудитория массово уходит в Сеть. Ну, это нормально. Сначала был патефон, сейчас ITunes. А разрыв между – всего-то сто лет.
– Что происходит сейчас? Где ты трудишься? Каковы ощущения? Что изменилось в лучшую сторону по сравнению с той ситуацией, что была 20 лет назад? 10 лет? Все говорят о негативных изменениях. Но ведь должно же появляться и что-то хорошее…
– Я уже вспоминал профессора Прохорова. Журналистика – океан. Я уже без малого девять лет веду программу “Действующие лица” на “Радио России. Культура” – ежедневный 40-минутный прямой эфир, программу с главными ньюсмейкерами культурной жизни Москвы и страны в целом. Абсолютно моя лодка в абсолютно моем водоеме. А насчет того, что появляется нового… Боюсь, тут я не совсем компетентен – не слежу за тем, какой комбайн вышел в поле…
– Ты планируешь продолжать сотрудничать больше с радио или с телевидением?
– Если учесть, что я десять лет как работаю на “Радио России.Культура” и “Радио России” и мне почти 55, то планировать что-то новое… Даже не знаю. Предложат что-то захватывающе прекрасное – почему нет?
Беседу вела
Татьяна Бурчилина
Опубликовано: Журнал "Broadcasting. Телевидение и радиовещание" #1, 2017
Посещений: 7316
Автор
| |||
В рубрику "Контент" | К списку рубрик | К списку авторов | К списку публикаций
