В рубрику "Контент" | К списку рубрик | К списку авторов | К списку публикаций
Аркадий Ратнер
Спортивный обозреватель
Ратнер Аркадий Фалькович родился в Москве в 1936 г. Окончил Московский институт инженеров железнодорожного транспорта. Работал помощником машиниста, конструктором в проектном бюро МПС. В 1961 г. завоевал первое место в телевизионном конкурсе знатоков спорта, после чего был приглашен на стажировку в отдел спортивных передач Центрального телевидения. В апреле 1962 г. провел первый телерепортаж о хоккейном матче. С тех пор на его счету сотни радио- и телевизионных репортажей, в том числе с чемпионатов мира и Олимпийских игр. С 1976 г. - Аркадий Ратнер один из руководителей спортивной редакции Гостелерадио: заведующий отделом информации, заместитель главного редактора. С 1996 по 1999 гг. - заведующий отделом трансляций спортивных каналов "НТВ Плюс". В настоящее время - спортивный обозреватель радио "Свобода". О традициях спортивных трансляций, уходящих корнями в советское прошлое, Аркадий Фалькович, опираясь на свой бесценный многолетний опыт, рассказал нашему журналу
Телевидение и спорт словно созданы друг для друга. В безбрежном телевизионном мире спортивное телевидение -это "государство в государстве" со своими традициями, правилами, законами.
Мне хочется восстановить историю советского спортивного телевидения и рассказать о тех временах, когда оно привлекало к экранам миллионы зрителей, доставляя им огромную радость, о работе зарубежных компаний, о"Евровидении", которое держит в своих руках все нити мирового телевидения.
От великого до неугодного - один шаг
Сорок лет храню я статью Льва Кассиля, в которой он рассуждает о связи телевидения и спорта. В ней писатель приводит заимствованное из зарубежного журнала интервью со знаменитым игроком в американский футбол Рэдом Гранжем. "В 1980-е годы, - вспоминает Гранж, - я путешествовал по стране и рассказывал всем о любимой игре. А они смеялись надо мною. "Видели вы когда-нибудь футбол?" - спрашивал их я. "Конечно, нет!" - говорили они. А сегодня каждый американец если не фанат, то уж во всяком случае почитатель футбола, знающий все о командах и знаменитых игроках... Вот что сделало телевидение!"
В начале 1960-х гг. нечто подобное происходило в СССР. На наших телеэкранах появились чемпионаты мира по фигурному катанию и хоккею. Из года в год на них побеждали советские спортсмены, что еще более повышало интерес к трансляциям. Многие помнят, что улицы городов в это время вымирали. Трудно было найти человека, кому незнакомы были тогда имена Бе-лоусовой и Протопопова, Пахомовой и Горшкова, Родниной, братьев Майоровых или Рагулина... А первый в стране спортивный комментатор Ян Спарре стал одной из самых популярных фигур молодого советского телевидения.
Спорт нравился, спорт заполнял эфир. Но случилось так, что спортивное телевидение переступило границы разумного: были дни, а то и недели, когда в программной сетке спортивные трансляции по времени превосходили литературные и театральные передачи, вместе взятые. Такой перекос не мог не вызывать раздражения. И сначала на студийных летучках, а потом и в печати на спортивную редакцию все чаще стали накатываться волны критики.
Постепенно все пришло в норму. Спорт стал появляться на экранах в разумных пределах. Но отступление шло с болезненными потерями. Прямые трансляции, кроме футбольных и хоккейных, становились редкостью. Их записывали, монтировали, сокращали, выхолащивая суть спортивной борьбы.
Чем мешал спорт?
Пропустим несколько лет. Оставим в стороне Московскую Олимпиаду. Перенесемся сразу в конец 1980-х гг. Разгар перестройки. Великая телевизионная революция. Давно знакомые, почти родные лица навсегда исчезают с экрана. Трансляции митингов, дискуссий, съездов идут сплошной чередой.
"Старое" телевидение названо одной из главных причин царившего в стране застоя. Самой "застойной" объявлена программа "Время". Сразу за ней кто-то из "прорабов перестройки" неожиданно ставит спортивные передачи. Нашли этому простое, в духе времени объяснение: якобы партийные идеологи спортивными трансляциями отвлекали народ от серьезных жизненных проблем.
Бьюсь об заклад: самые острые журналистские перья, набросившиеся на телевизионный спорт, понятия не имели о замечательной книге Владимира Саппа-ка "Телевидение и мы", напечатанной в середине 1960-х гг. Автор - человек, прикованный к постели, - смотрел сотни передач, тщательно их анализировал и убедительно доказывал: главное достоинство телевидения - сиюминутность зрительского восприятия событий, происходящих на экране. И при этом чаще всего ссылался на спортивные передачи.
Знай об этой книге азартные критики, легко поменяли бы свои оценки. Ведь в самый разгар застоя, когда почти все передачи шли в записи, перемонтированные после жесткой цензуры, "живые" трансляции спортивных соревнований поддерживали высокую квалификацию режиссеров, операторов, работников технических служб.
Ни разу борцам с застоем не пришла в голову совсем простая мысль: только прямые спортивные передачи из-за рубежа приоткрывали для советских зрителей "железный занавес", позволяя увидеть другие страны, культуру, образ жизни без корректировки и ретуши.
Неведомо было им и самое главное: спортивные репортажи поддерживали на достойном уровне техническую оснащенность Центрального телевидения. Все "заморские" новинки: аппараты замедленного повтора, переносные камеры, сверхмощные объективы, спецэффекты, экранная графика проходили первые испытания в спортивной редакции, и только потом их начинали использовать в других программах.
Примеров можно привести множество:
1964 год. Для многочасовых трансляций с летних Олимпийских игр из Токио в Москву впервые используется спутниковая связь.
1968 год. Все передачи Мексиканской Олимпиады Центральное телевидение показывает в цвете.
1972 год. Зимние игры в Саппоро. Поразившее всех звуковое сопровождение "картинки": слышны скрип лыж, дыхание спортсмена, подсказки тренеров. Не могу забыть изумление Галины Ивановны Кольциной, главного звукорежиссера Останкинского телецентра. По горячим следам пишет она гневное письмо своим руководителям, требуя заменить допотопные, еще шаболов-ские, микрофоны. Они давали едва слышимый интершум даже при заполненных до отказа трибунах стадиона.
Технические новинки стали создаваться специально для спортивных трансляций: микрокамеры, встроенные в шлем автогонщика; камеры, движущиеся по рельсам вдоль беговой дорожки или лежащие на дне бассейна и следящие за плывущим спортсменом.
Влияние спорта на телевидение -очевидная истина. Но даже самые прозорливые вряд ли могли предположить, сколь причудливы отношения спорта и телевидения, какие невероятные формы в советские времена они принимали.
В атмосфере строжайшей секретности
Вернемся в начало 1970-х гг., когда спортивное телевидение страны переступило грань разумного. Футбольных и хоккейных репортажей стало так много, что даже заядлые болельщики выключали телевизоры. Но идея о продуманной идеологической работе ЦК КПСС абсолютно абсурдна. Могла ли, например, Жанна Петровна Фомина, главный директор программ Центрального телевидения, не знать об исходящих со Старой площади указаниях? А ведь она - должен это засвидетельствовать - с изобилием спортивных программ всегда сражалась самозабвенно.
Однако влияние высшего партийного руководства до конца отрицать нельзя. Государством долгие годы руководили преданные спорту болельщики, и они меняли телепрограмму по-хозяйски, без всякой идеологии.
Леонид Ильич Брежнев беззаветно, по-стариковски обожал хоккей и хотел увидеть каждый матч любимого им ЦСКА. А чуть позже, когда началось возвышение Константина Устиновича Черненко, нам в спортивной редакции дали понять, что и к спартаковской команде надо относиться с повышенным вниманием. Руководил "доставкой на дом" любимого зрелища лично Сергей Георгиевич Лапин, председатель Гостелерадио СССР. Редкие наши промахи, к несчастью, иногда случавшиеся, приводили к чудовищным разносам, искусством которых товарищ Лапин владел виртуозно.
Лично меня судьба хранила и в дни Московской Олимпиады, когда я персонально отвечал за верстку и выдачу в эфир "советской программы", и в другие дни. Но бывало и по-другому.
Как-то в выходной день дежурный по Гостелерадио передает мне, чтобы я срочно позвонил Лапину на дачу. Те, кто работал тогда в Останкино, хорошо меня поймут. Только подняться на десятый этаж, подойти к "вертушке", набрать нужный номер - уже испытание. А тут еще предстоящий разговор, от которого никто никогда не ждал ничего хорошего. Но на этот раз Сергей Георгиевич был со мною на редкость обходителен. Поинтересовался, что сегодня увидят болельщики. Я успокоился, потерял бдительность. С удовольствием рапортую: три часа показательных выступлений фигуристов на первенстве Европы и два часовых включения с чемпионата мира по конькам. "А почему, - мой собеседник по-прежнему ласков, - нет хоккейного матча "Иж-сталь" - "Спартак"?.."
За хоккеем Лапин следит так же внимательно, как за политикой. Озеров раз в неделю заходит к нему в кабинет сообщить последние хоккейные новости. А потому не может он не знать, что встреча "Ижсталь" - "Спартак" из разряда третьесортных и в программу передач попасть не могла. Я пытаюсь что-то объяснить, но слышу в голосе уже стальные нотки: "Надо этот матч показать!" В трубке частые гудки.
Ясно: кто-то из высших руководителей страны изъявил желание вместо послеобеденного сна посмотреть хоккей. Времени у нас в обрез. Нужно решить множество проблем. Из Ижевска репортажи мы никогда не вели. Не знаем даже, есть ли на местной студии ПТС.
Человек пять одновременно бросаются к телефонам. К счастью, ПТС в Ижевске есть. Репортаж на Удмуртию начнется через три часа. Но главные сложности впереди. Для передачи сигнала надо, как говорят связисты, "проложить трассу" Ижевск - Москва. Спутников еще нет, а подземные линии необходимо соединить, скоммутировать, тщательно проверить. Поэтому в Министерстве связи заявки на такую работу принимают за два-три дня до трансляции.
Звоню дежурному Минсвязи. Он бросает трубку. Не будешь же ему объяснять, чью просьбу мы обязаны выполнить. Выручает, как это случалось не раз, Генрих Зигмундович Юшкявичюс, заместитель Лапина по технике. Мы находим его в Доме творчества "Софрино", где он любит проводить . Юшкявичюс знает, кому и что надо объяснить. Через полчаса дежурный из Министерства связи звонит сам и сообщает, что для трансляции все готово. И точно в срок, сместив ранее объявленную передачу, матч "Иж-сталь" - "Спартак" выходит в эфир.
Можно легко представить, какой ажиотаж царил перед исторической серией 1972 г., когда сборная СССР играла со сборной Канады. До этого советская команда встречалась только с любителями. Здесь же ей противостояли сильнейшие профессионалы Национальной хоккейной лиги. Четыре матча за океаном, четыре в Москве.
Нетерпение любителей спорта трудно описать. Готовились к играм и высокопоставленные болельщики. Передачи из Канады принимались глубокой ночью. Лапин дал указание не сообщать результат до окончания показа, который был в эфире в 7 часов вечера. Запрет распространялся на все теле- и радиостанции, а контроль существовал сверхжесткий.
Естественно, любители хоккея ждать не могли, и с раннего утра телефон в редакции разрывался. Выдержать этот шквал звонков было невозможно. Сотрудники разбегались по аппаратным, по монтажным, дальше от телефона.
А вот на Старой площади все было тщательно продумано. Я принимал в Останкино все четыре ночных трансляции, и мне в Первом отделе под расписку о неразглашении дали телефонный номер, который после матчей в Канаде следовало немедленно забыть.
Сразу после финальной сирены я звонил по этому телефону, представлялся и лаконично сообщал результат и фамилии игроков, забивших голы. Меня внимательно выслушивали, записывали мою информацию, благодарили и вешали трубку. Откровенно говоря, до сих пор не знаю, с кем я разговаривал. Скорее всего, с оперативным дежурным. Часов с восьми, когда я уже ехал домой, в комнате дежурного по телецентру начинал звонить телефон спецсвязи. Звонившие представлялись: "...из приемной Андропова", "...из приемной Черненко", "...из приемной Устинова"... Кто-то довольствовался счетом, кто-то интересовался подробностями. А потому, уезжая, я оставлял дежурному страничку быстро написанного текста с составами команд, с перечнем интересных моментов матча и особо отмечал: были ли драки. Об этом спрашивали очень часто. От Брежнева никогда не звонили. Видимо, в его приемную поступала та первая информация, которую я передавал сразу после игры.
Кстати, с тех пор "засекреченность" ночных хоккейных видеозаписей стала традиционной и нарушилась один-единственный раз. В сентябре 1981 г. сборная СССР выиграла Кубок Канады в тот самый день, когда произошло очередное повышение цен. С утра во всех информационных выпусках сначала сообщали о ценах, а потом, чтобы "поднять" настроение народа, дикторы бодрыми голосами рапортовали о той радости, которую подарила нам славная хоккейная дружина.
Репортажи из Канады вел Николай Озеров. Но последний, четвертый матч за океаном совпадал с началом летних Олимпийских игр в Мюнхене. Их открытие мог вести только Озеров: иного варианта Лапин не допускал. Но и решающий хоккейный матч должен был комментировать тоже Озеров, вместе со сборной перемещавшийся по Канаде. Выход из положения, который смело можно занести в книгу рекордов Гиннесса, нашел Юшкявичюс. Видеоканал с интершумом приходил из Канады в Москву. Из Москвы Юшкявичюс "поворачивал" видеоизображение в Мюнхен, куда уже прилетел Озеров. И в одной из студий Олимпийского телецентра он комментировал игру под "картинку". Его голос возвращался в Москву и уже здесь смешивался с интершумом, которого в Мюнхене Озеров не слышал. Экранная графика была в то время мало похожа на нынешнюю, а потому из Останкино по прямой связи в озеров-ский наушник редактор сообщал то, что слышал со стадиона от судьи информатора. К примеру: "Александр Рагулин, две минуты за удар соперника клюшкой" и т.п. Николай Николаевич эти подсказки честно повторял. Все было проведено на высшем уровне, никто не сомневался, что Озеров сидит у микрофона в канадском Дворце спорта. А уже через несколько часов он комментировал церемонию открытия Мюнхенской Олимпиады... На телестудию еще долго звонили пораженные зрители, пытаясь узнать, как Озеров за три-четыре часа сумел перелететь из Канады в Германию.
Своеобразие по-советски
Я рассказал о хоккее. Но существовал и футбольный чемпионат СССР. В нем в отличие от хоккейного играли команды почти всех союзных республик. И за каждой из них - особенно за украинской - стоял могущественный партийный покровитель. Увидеть "своих" на первом канале считалось делом престижным. Конечно, матчи киевлян или тбилисцев показывали постоянно. Но иногда срабатывала интуиция. Без всяких указаний из Отдела пропаганды ЦК КПСС (специально это подчеркну) мы ставили в эфир команду другой республики, пусть и находилась она в нижней части турнирной таблицы. Подстраховывались, что там скрывать! Зато никто не мог упрекнуть нас в недооценке "национальной политики партии". В конце сезона всегда были готовы отчитаться: узбекскую, казахскую, азербайджанскую команды два-три раза транслировал главный государственный канал страны. Здесь придется согласиться: "застойные" явления в каждом из нас сидели прочно.
Сейчас я думаю, что критика в наш адрес - справедливая и не очень, относилась все-таки не к количеству спортивных передач, а к их качеству. Представьте, если бы в то время вместо хоккейного матча "Ижсталь" - "Спартак" на экране появился бы крупный теннисный турнир или соревнования горнолыжников! Не сомневаюсь, постоянные наши критики отложили бы в сторону авторучки и бросились бы к экрану.
Конечно, Олимпийские игры, чемпионаты мира по футболу и хоккею, еще несколько крупных турниров показывать советскому зрителю не забывали. Но о большинстве популярных соревнований, для которых во всех цивилизованных странах времени в эфире не жалели, нам просто запрещалось заводить разговоры (автогонки, теннисные турниры "Большого Шлема", финалы европейских футбольных кубков, ежегодная велогонка "Тур де Франс", игры баскетболистов НБА и хоккеистов НХЛ). Многие ли знали об этих состязаниях 35-40 лет назад в Советском Союзе даже самые информированные знатоки спорта? Лицензии стоили дорого, зритель о таких трансляциях и не мечтал, высоких руководителей, признававших только футбол и хоккей, все прочее мало интересовало. Так что простому болельщику, привычному к телевизионному спортивному рациону, вполне хватало и таких трансляций, как матчи ЦСКА - "Спартак" в хоккее, "Спартак" - "Динамо" (Киев) в футболе и других первоклассных поединков.
Я думаю, приведенные примеры еще более убедили вас в своеобразии спортивного телевидения. "Своеобразии по-советски" - так бы я его назвал. Без строгого контроля не обходились в то время ни музыкальная, ни детская, ни литературно-драматическая, никакая иная редакция Гостелерадио СССР. Но что может сравниться со строжайшим контролем, постоянно витавшим над редакцией спорта? Только информационное вещание в этом "состязании" превосходило нас. Но здесь постоянный, не ослабевающий ни на мгновение прессинг со стороны власти был непременным условием работы даже в самых демократических странах. Когда же мне доводилось рассказывать истории, описанные выше, знакомым иностранным журналистам, они отказывались мне верить. А один из них, многозначительно подняв вверх указательный палец, произнес слово "политика".
Однако я думаю, что это было обычное для Советского Союза политиканство: в Гостелерадио люди любого ранга - от председателя Комитета до простого редактора стремились угадать желание высокого начальства, перестраховаться, выполнить любое, пусть и нелепое, указание.
Вы думаете, что этого нет на современном российском телевидении? Вот яркий пример из новейшей истории. День выбора олимпийской столицы 2012 г. Среди претендентов - Москва. На Васильевском спуске доставленные на автобусах представители студенческих и трудовых коллективов с плакатами и лозунгами, призывающими Международный олимпийский комитет (МОК) принять решение в пользу Москвы. С эстрады развлекают публику комментатор канала "Спорт" Дмитрий Губерниев и разношерстные музыкальные ансамбли. Трансляцию происходящего показывают на втором государственном канале. Параллельно по "Евроспорту" идет прямой репортаж с заседания Международного олимпийского комитета. Но на большой телеэкран на Васильевском спуске эту "картинку" не выводят.
В первом же туре Москва из числа претендентов выбывает. Кроме "Евро-спорта", десятки других источников информации, такие как радио, Интернет, и все, кого этот вопрос интересует, сообщают о поражении российской столицы. Конечно, знает об этом и Губерниев, но держит решение МОК в тайне. Более того, энергично "разогревает" аудиторию, и добросовестная публика продолжает самозабвенно скандировать лозунги в поддержку Москвы.
Минут через 50 перед последним туром, когда остаются два конкурента -Лондон и Париж - экран на эстраде наконец начинает показывать заседание МОК, и Губерниев оповещает собравшихся, что Москва из борьбы выбыла, как будто это произошло только что. Наконец избран Лондон, народ, оставляя на набережной выданные плакаты, начинает расходиться. Губерниев, почти час водивший всех за нос, кричит, что в следующий раз Москва обязательно победит.
Телевизионное политиканство живет и процветает. Акция проведена успешно, "истинный" патриотизм продемонстрирован, участники "представления" готовятся получать гонорар. Так что товарищ Лапин вернулся к нам в новом обличье молодого, энергичного Олега Добродеева, который в разгар перестройки считался одним из самых активных ее прорабов.
Кроме того что названо мною "политиканством", часто случались ситуации, которые иначе, как политическими, не назовешь. Такой, например, памятный всем журналистам приказ, когда фамилии знаменитых спортсменов Виктора Корчного, Людмилы Белоусо-вой, Олега Протопопова, оставшихся за границей, упоминать было запрещено. Записи выступлений великих фигуристов уничтожали или прятали в особый секретный сейф. Анатолий Карпов "вел бой с тенью" за звание чемпиона мира с противником, которого во всех информационных выпусках надлежало именовать "претендентом". В кинопленках, приходивших из филиппинского города Багио, где проходил матч Карпов - Корчной, приходилось за монтажным столом долго выискивать кадры, когда за столиком один Карпов, а стул "претендента" в этот момент пустой; или фигуры на шахматной доске и склонившаяся над ними голова Карпова. В результате в программе "Время" появился микросюжет, показывающий, что исторический поединок все-таки происходит.
Еще пример. Матч хоккейного ЦСКА с "Детройтом", в котором играет сбежавший из Чехословакии известный нападающий Вацлав Недоманский. Пришлось отсмотреть видеозапись всех трех периодов и сделать более тридцати непростых по тем временам операции: перекрыть другими планами или вырезать крупные планы Недоманского и даже забитый им гол.
А как не вспомнить трансляции хоккейных матчей СССР - Чехословакия после событий 1968 г. Режиссеры демонстрировали необычайную выдумку, инженеры - разного рода технические хитрости, чтобы ни в коем случае не показать драки, то и дело возникавшие на льду. В Москве все было проще: одна из камер в любой момент переключалась на специально подобранных зрителей, индифферентных, никак не реагирующих на происходящие события. Когда же трансляция шла из Чехословакии, инженеры искусно имитировали "срыв картинки", и режиссер переходил на заставку, дожидаясь возобновления игры. Хуже всего пришлось Николаю Озерову. Ему следовало строго выполнять требования начальства: ни при каких обстоятельствах не употреблять военную терминологию. Перед Николаем Николаевичем на комментаторском столе лежал листок со словами, написанными большими печатными буквами: "наступление", "атака", "оборона", "снайпер", "выстрелил от синей линии", "бой" и др. Но, как рассказывал Озеров, именно они лезли в голову во время репортажа. Лежащий перед ним листок призывал к бдительности...
И, наконец, самое тяжелое воспоминание. Трагедия на Мюнхенской Олимпиаде: террористы убили 12 израильских спортсменов. Объявлен день траура, Игры на один день прерваны, никаких соревнований и тренировок. Панихида на Олимпийском стадионе. Команды почти всех стран выстроились по его периметру. Знаменосцы склонили государственные флаги. Едва ли не все теле- и радиостанции мира транслируют происходящее в Мюнхене.
Политбюро ЦК КПСС принимает решение не показывать траурную церемонию. На телецентре установлен особый режим. Репортаж мы получали, но в аппаратной "Интервидения" находились лишь несколько человек, у входа милиционер. Милиционер и около аппаратной, где шла запись из Мюнхена. Внутристудийная телевизионная сеть отключена. По специальной линии "картинка" заведена на Пятницкую в кабинет Лапина. Не могу утверждать, что существовали такие же прямые линии в Кремль. Знаю только, что видеорулоны с записью сразу после окончания церемонии под строгой охраной были отправлены руководству страны. По всем каналам Центрального телевидения шли обычные передачи...
Продолжение следует
Опубликовано: Журнал "Broadcasting. Телевидение и радиовещание" #3, 2007
Посещений: 21255
Автор
| |||
В рубрику "Контент" | К списку рубрик | К списку авторов | К списку публикаций
