В рубрику "Машина времени" | К списку рубрик | К списку авторов | К списку публикаций
Жанна Петровна Фомина
Последнее интервью
Главный редактор редакции кинопрограмм, директор дирекции программ Центрального телевидения, заместитель генерального секретаря Международной организации телевидения и радиовещания, директор Интервидения, главный редактор образовательного канала Центрального телевидения
– Жанна Петровна, каким образом Вы впервые попали на телевидение?
– Я окончила Академию общественных наук, кафедра литературоведения и искусствознания. Мне присвоено звание кандидата филологических наук. В академии я защитила кандидатскую диссертацию об антифашистской литературе, которая вошла в сборник под названием “Проблемы гуманизма”. В этом сборнике был заинтересован Александр Николаевич Яковлев, в ту пору завотделом ЦК КПСС. По распределению ЦК я попала на телевидение. Мне к тому моменту было около 35 лет. Назначена я была заместителем главного редактора редакции пропаганды.
Начало моей карьеры было сумасшедшим. Это был телецентр на Шаболовке. Первый рабочий день – 19 августа 1968 года, ввод советских войск в Чехословакию. Главный редактор, Вилен Егоров, в командировке. Вызывает меня Георгий Александрович Иванов, он тогда был заместителем председателя Госкомитета по радиовещанию и телевидению, и говорит: “Чтобы к вечеру было две передачи”. Это в первый рабочий день! Я взяла одного из режиссеров за руку и попросила провести меня по телевидению и показать, что это такое, потому что тогда я об этом не имела ни малейшего понятия. После долгих раздумий в одном из кабинетов я еще раз встретилась с Ивановым и спросила: “А как вообще делаются передачи?” На что он ответил, что это вполне может быть просто беседа нескольких солидных людей. Ну что было делать? Я обратилась в свою родную академию, откуда приехали специалисты и за 15 минут обсудили в прямом эфире, что это такое – ввод советских войск в Чехословакию. Так началась моя карьера на телевидении.
– Где Вы работали до прихода на телевидение?
– Еще во время учебы в университете, а я училась на факультете журналистики и на филологическом факультете славянского отделения Московского Государственного университета, я два года работала в газете “Комсомольская правда”. После окончания университета я занималась прессой военного направления. В газете “Красная звезда” я была заведующей отделом литературы, искусства критики и библиографии. В журнале “Советский воин” мне поручали делать номера о различных географических точках Советского Союза. Так я объездила почти все союзные республики. Затем я работала в издательстве “Воениздат”, под моей редакцией вышло 150 сборников различных авторов, от Михаила Александровича Шолохова до Константина Михайловича Симонова. Кроме того, я занималась редактурой. В общей сложности я проработала в прессе о войне десять лет.
– Почему Вы занимались именно военной темой?
– Семья. Мой отец, Фомин Петр Фомич, – военный инженер, кораблестроитель, физик-атомщик. Его звание – вице-адмирал. Он был заместителем по научно-техническому управлению командующего Военно-морским флотом.
– Как Вы приобрели навыки телевизионной профессии?
– Быстро. У меня не было другого выхода, все происходило стремительно. Меня назначили заместителем главного редактора Главной редакции пропаганды Центрального телевидения. В мои обязанности входила подготовка семидесяти пропагандистских передач в неделю. Тематика самая разная: и о химии, и о физкультуре, и о войне, и о хлебном производстве... Каждое министерство требовало передачу про свою отрасль. “Чужеродным” здесь был только спорт – трансляций каких-либо соревнований не было, вместо этого – рассказ о том или ином виде спорта: о футболе, о баскетболе и т.д. Так продолжалось до определенного момента, пока в 1970 году председателем Гостелерадио СССР, а значит, руководителем советского телевидения не стал Сергей Георгиевич Лапин. В это время мой начальник, Вилен Васильевич Егоров, был в командировке. Мне звонит Лапин и спрашивает: “Что у вас сегодня вечером идeт?” Я отвечаю, что будут показывать передачу о футболе. Тогда он задаeт следующий вопрос: “А почему не сам футбол?” Это было моe знакомство с Лапиным, который произвел революцию на телевидении, начал новый период в его развитии.
Вообще, я считаю, что пришла на телевидение в третий период его развития. Первый период – начало: это диктор в кадре, еще только начинают появляться какие-то передачи. Второй период – появление огромного количества передач различной направленности, но именно телевизионных, кино еще не транслировали. Фильмы негде было достать. Каждую программу объявляет диктор, это был живой процесс, заранее программы еще не записывались. К тому времени уже началась “Эстафета новостей” с Юрием Фокиным, вeл свои передачи писатель и литературовед Ираклий Андроников. В этот же период началась и “Кинопанорама”, и “Клуб кинопутешествий”, и “В мире животных”.
И вот в 1970 году приходит Лапин. Начался новый период телевидения. Лапин отменяет показ практически всех пропагандистских передач. Это далось нелегко – началась тяжелая борьба с ЦК и министрами, возмущенными прекращением программ о сфере их деятельности. В итоге осталось только семь таких передач, то есть по одной получасовой пропагандистской программе в день. Это “Пятилетка”, “Сельский час”, “Человек и закон”, “Служу Советскому Союзу”, “Международный обзор”, “Международная панорама”, которую вели политобозреватели. Тогда же появилось и “Международное обозрение”, и Лев Вознесенский с экономической передачей “Проблемы – поиски – решения”. Очень долго просуществовала “Пятилетка”, она шла незыблемо по понедельникам в семь часов вечера. Вообще, все пропагандистские передачи шли в семь часов вечера.
Вот так начались серьезные изменения на телевидении, и боролся за это Лапин несколько лет. Не так просто оказалось создавать новое.
– Жанна Петровна, как дальше развивалась Ваша работа?
– Пробыла я в редакции пропаганды около полугода. Внезапно Лапин назначает меня главным редактором кинопрограмм. И примерно в это же время я стала членом коллегии Гостелерадио, высшего органа советского телевидения. С этого момента у меня опять началась сумасшедшая жизнь.
С программой “Кинопанорама” начались серьезные проблемы: ведущий Алексей Каплер поссорился со своей творческой бригадой. Каплер – кинорежиссер, у которого в свое время был роман с дочерью Сталина, несколько лет он провел в тюрьме, словом, был известным человеком с интересной судьбой. “Кинопанораму” он вел блестяще, потому что сумел расположить к себе людей. Он был непосредственным в эфире – мог запросто почесать за ухом, надеть очки. Когда произошла его размолвка с командой, он потребовал ее сменить. Запасной бригады не нашлось. Я пыталась уговорить его передумать, но он был очень принципиальный и решил обратиться с этим вопросом к Лапину. Лапин же за определенные качества недолюбливал Каплера, и когда тот пришел со своей просьбой, первое, что Лапин сказал: “Как жаль, что советский народ больше не увидит вас в кадре...”. Так, благодаря такому ходу Лапина Каплер ушел.
Встает вопрос – кем его заменить? Должна сказать, что сорок лет я занималась этой передачей, и за сорок лет было столько же ведущих. Сорок! Был Коршунов, был Плятт, был Капралов, кого только не было! Самая блестящая передача была у Плятта, но он вынужден был отказаться от нее, подводило здоровье, он был немолод. Ведущих меняли постоянно. Пока не появился Эльдар Рязанов, и это действительно была находка.
Еще одна проблема, с которой я столкнулась, будучи главным редактором кинопрограмм, – уход из программы “В мире животных” ведущего Александра Згуриди. Это был кинорежиссер, он уехал куда-то в пустыню снимать новую картину про змей. Итак, здесь тоже нужен ведущий. Мы просмотрели огромное количество людей, и вот случайно появился совсем молодой Николай Дроздов, он тогда только начинал заниматься наукой. Зрители приняли его сразу. Манера говорить, быть в кадре, “бешеная” любовь к животным, которых он приносил в студию, – за это его обожали.
Следующая проблема связана с программой “Клуб кинопутешествий”. Это была первая передача, открывшая иной мир нашим зрителям – Аргентину, Америку... Программу очень любили, потому что в ней рассказывалось о том, что было тогда совершенно не известно зрителям. Случилась беда: умер ведущий Шнейдеров. Он был кинорежиссером. Вел он “Клуб кинопутешествий” таким образом: сегодня в программе будут показаны, например, Бразилия, Япония и Якутия – поехали! Так, сюжет за сюжетом и “ехали”. Он ничего особенного в конце не говорил, но его обожали: хотя уже староватый, но обаятельный. Он умер. Я опять осталась без ведущего. Кого только мы не перепробовали на эту роль! Зрители были категорически против.
Однажды приходит ко мне Владимир Ухин, диктор детских передач, и приводит Юрия Сенкевича. А тот только что приплыл из экспедиции на легендарной лодке “Ра” вместе с Туром Хейердалом, знаменитым норвежским путешественником. В студии Сенкевич садится за стол, читает газету, стихи, и я понимаю, что он не смотрится в кадре совершенно. Что же делать? Вызвали другого режиссера, изменили свет, посадили по-другому, и я сказала: “Ничего не читайте, просто расскажите о себе”. И Сенкевич стал рассказывать, как он путешествовал на “Ра”. Потрясающе! Программе повезло еще и потому, что Сенкевич привез из своего путешествия очень много отснятого материала, и мы сразу могли это использовать. Я сразу же позвонила Лапину – Сенкевич был утвержден ведущим “Клуба кинопутешествий”.
В общем, в редакции кинопрограмм было непросто именно с подбором ведущих.
– Расскажите, как создавались новые программы?
– Приход Лапина принес с собой большие административные изменения. Телевидению выделялись бюджетные деньги, которые распределялись по редакциям, а в редакциях они делились уже на количество передач. Таким образом, каждая программа имела свой очень скромный бюджет. Тогда начали составлять первые планы выхода передач, сначала трехмесячные, потом месячные. Ввели документацию, папки с описанием передач, все обязательно подписывалось руководителями... Это был период административного становления телевидения.
Поскольку я была очень хитрая, задумала я еще какие-то передачи помимо тех популярных, которые уже вовсю показывались по телевидению. Я была убеждена в необходимости научной передачи, в этом я убедила и редакцию. Так появилось “Очевидное – невероятное” вместе с ведущим Сергеем Капицей. Любую новую программу должен был в конечном итоге утверждать Лапин. По поводу “Очевидного – невероятного” его первый вопрос был, откуда я взяла деньги для производства программы. Я ответила, что сэкономила. Тогда Лапин звонит Михаилу Андреевичу Суслову, секретарю ЦК КППС, и говорит: “У меня есть очень инициативная главный редактор, она сделала новую передачу, “Очевидное – невероятное”, и ведет ее Капица”. На что Суслов ответил: “Как Капица? Ни в коем случае!” А у отца Сергея Капицы, Петра Капицы, когда-то были крайне напряженные отношения с государством. Сергей Георгиевич все же убедил Суслова в моей правоте, сославшись на давность времен, правда, мне пришлось ехать в ЦК КПСС и представлять передачу отделу пропаганды. ЦК одобрил, и передача прошла в эфир.
После этого я загорелась идеей новшества, и решила сделать еще одну передачу, вечернюю. Это был “Документальный экран” с Робертом Рождественским. Очень интересная программа о самых разных областях нашей жизни, которые раскрывались через беседы с профессионалами своего дела. Было много военных тем, однажды интервью состоялось с генералом-инвалидом, он прибыл с двумя адъютантами, чтобы поделиться своими воспоминаниями... В каждой программе Роберт читал свои стихи. Но первая передача была, что называется, “блин комом”. Пригласили композитора Петрова. Вдвоем они беседуют о музыке, и я с ужасом замечаю, что и тот, и другой заикаются. Лапин посмотрел: “Ты что, издеваешься? Они же заики оба!” Вот так начиналась эта передача. Вел Роберт ее прекрасно, подобных передач больше не было.
Дальше мне захотелось рассказать о космосе. Появилась передача “Человек. Земля. Вселенная”. Вел ее Виталий Севастьянов, инженер-космонавт. Рассказывал он, естественно, о космосе вместе с другими специалистами.
Получилась любопытная ситуация: никому не разрешали делать дополнительные передачи, так как на них не было денег, да и кинопленка была дорогой. Я же каким-то образом экономила и потихонечку делала эти передачи – скромные, конечно, и без особого антуража, но тем не менее выходившие в эфир.
– Какие были основные этапы в производстве новой программы?
– Во-первых, собрать людей, познакомить их друг с другом, постараться, чтобы в группе было взаимопонимание. Также необходимо было найти ведущего, создать концепцию, написать сценарии, придумать интерьер. Все это должен одобрить главный редактор. Сделать передачу – это само по себе непростое дело.
– Чем еще Вы занимались в киноредакции?
– На меня, как снег на голову, упала еще одна сфера деятельности. На первом моем художественном совете выяснилось, что в редакции не велась картотека кинопоказов, то есть не отслеживалась периодичность выходов в эфир фильмов. Пришлось налаживать и это. Я наладила картотеку показа кино, добилась получения фильмов для их дальнейшего выхода в эфир. Я не позволяла, чтобы один фильм был на экранах чаще, чем раз в год.
Для того чтобы структурно организовать кинопоказ, мы ввели новую рубрику “Впервые на экране ЦТ”, которая шла довольно долго. Для этого мы просили Госкино предоставить какие-то фильмы. К праздникам я специально ездила в Госкино к председателю и вымаливала десять-двенадцать фильмов, например о Ленине. Показывались они в одно и то же время, ежегодно, потому что в праздник 7 ноября представлять на экран было нечего, на телевидении не было своих фильмов. Правда, в это время уже организовалось творческое телеобъединение “Экран”, которое начало производить собственные фильмы. Они создавали много документалистики, поэтому со временем мы стали ее показывать.
Также была своя мультстудия, и появилась программа мультфильмов по воскресеньям для детей. Помню, в начале программы заяц бегал вокруг телебашни.
Позже я узнала один любопытный факт: оказывается, в прокате в советский период могло быть 1500 фильмов. Всего. А за все время советской власти их было сделано более трех тысяч.
– Как развивалась ваша карьера после киноредакции?
– Через два года работы в киноредакции Лапин назначает меня главным директором дирекции программ. Там мне опять пришлось постигать все заново.
У меня в подчинении оказались две тысячи человек: операторы, режиссеры, звукотехники, оформители; конечно, программная дирекция и те, кто отвечал за выпуск программ. Первое, что я сделала, это распределила подчиненных по группам: операторов поручила главному оператору, режиссеров – редакциям, а они были разные: музыкальная, литературнодраматическая, детская, киноредакция. Непосредственно у себя в подчинении я оставила отдел перспективного планирования, текущего планирования и одел выпуска программ, в котором было 400 человек. “Выпуск” представлял собой группу техников, сидящих за пультом звуко- и видеоуправления. Они отвечали за последовательный вывод программ на экран. Здесь главное было – воспитать в них чувство хорошего пианиста, чтобы не было “дыр” между передачами. Правда, и это мы старались предусмотреть, запасаясь видеорезервами, потому что передача может быть сдана в редакцию длительностью на две минуты меньше положенного. Что тогда делать между передачами? Ставили резервы, привлекали дикторов, которые что-нибудь говорили в кадре.
Для творческого объединения “Экран” дирекция составила план показа фильмов на пять лет вперед. В нем были фильмы для Нового года, для 7 ноября и т.д. Также было налажено планирование в редакциях. Каждая из редакций составляла план на год с учетом всех особых дат, чтобы все было заранее продумано.
Кроме того, было введено недельное и месячное планирование программ. Были даже трехмесячные планы, специально для региональных студий. Центральному телевидению принадлежало около 150 таких студий, которые находились у него в подчинении, которые оно оснащало. Дирекция знала руководителей региональных студий, раз в три месяца они приезжали обсуждать с нами трехмесячный план. В зависимости от плана Центрального телевидения строились планы региональных студий телевидения.
План редакции утверждался на год, от него нельзя было отступать, за этим жестко следили. Однажды в эфир не вышла “Кинопанорама”. Я пыталась объяснить Лапину, что группа болеет и не в состоянии готовить программу. На следующий день у меня на столе лежал выговор за то, что я не выпустила в эфир запланированную передачу. Не они получили выговор, а я.
В итоге дирекция программ была структурно изменена: появились направления по перспективному планированию, а это годовое, трехмесячное, месячное и недельное. Планирование касалось всего: и финансов, и экономики в целом, и количества передач, и их названий. Конечно, при такой структуре работать стало легче. Легче мне стало и потому, что в моем подчинении появилось девять человек ответственных выпускающих редакторов, которые помогали мне отсматривать все передачи, я одна не смогла бы отсмотреть все. Лапин следил за качеством программ очень скрупулезно, многие из них снимались с показа. В этом плане Сергей Георгиевич был мудрый человек: он замечал какую-либо ошибку и не говорил об этом сразу, а смотрел еще два-три выпуска передачи и понимал, систематическая ошибка или случайная. Если это была случайность – программа продолжалась, если нет – тут уж он давал жару.
Отдельно скажу о спорте на телевидении. С приходом Лапина спорт был выведен из числа пропагандистских передач, вместо этого показывались только трансляции, что очень любил Л.И. Брежнев. Был у меня казус один, связанный с трансляцией заседания Верховного Совета, на котором Брежнев выступал с очередным докладом. Мы с Энвером Назимовичем Мамедовым, первым заместителем председателя Госкомитета СССР по телевидению и радио, и с Сергеем Георгиевичем Лапиным планируем показать эту трансляцию в течение недели. А в этот же день должен быть футбольный матч. Лапин говорит: “Может, футбол поставить?” Я говорю “Сергей Георгиевич, не надо, тогда Брежнева придется показывать повторно”, на что Лапин предлагает обойтись без повторов. Я возражаю: “Сергей Георгиевич, ведь вы мне потом сами скажете: “И какой же идиот это придумал, не поставить Брежнева в день трансляции заседания Верховного Совета?” В итоге я попросила Лапина дать мне расписку, где будет указано, что это именно его решение. Наступает день выступления Брежнева, и, конечно, Лапин звонит мне и восклицает: “Ну какой идиот придумал поставить вместо Брежнева футбол?!” Конечно, сразу же стали транслировать Брежнева, а потом – футбол.
– Были ли какие-то глобальные сложности?
– Да, “Орбита”. Это система, состоящая из передающей станции, принимающей станции и спутника, который летал по определенной траектории над Советским Союзом и опускал видеосигнал из Москвы там, где летит. Мы с Лапиным организовывали ее десять лет, это была наша головная боль!
Когда я пришла на телевидение, был только один спутник, назывался он “Молния”, а часовых поясов – одиннадцать. Пока в одном поясе люди спят, в другом – уже бодрствуют. Как донести видеосигнал до всех одиннадцати, как показать то, что выходит в эфир Центрального телевидения? Показывали частично, с учетом скорости движения спутника – на каждый регион приходилось около трех часов трансляции. Так спутник летел и опускал сигнал на каждый регион поочередно, вплоть до Дальнего Востока. Таким образом, люди смотрели Центральное телевидение по три часа, не больше. В эти часы выдавали в эфир все самое интересное. Потом мы стали добиваться от Министерства связи увеличить вещание по спутнику. Нам дали еще две программы на спутнике, они и назывались “Орбиты”, но трудности продолжались: не было одновременности трансляции. Получалось, например, что программа “Время” шла сразу на три часовых пояса, а в каждом поясе время смещается на час друг относительно друга. Значит, передача шла в каком-то городе в восемь, в каком-то в девять, а в каком-то – в десять часов вечера. И с этим мы боролись десять лет. И наконец, к 1980 году мы получили пять “Орбит”. Несмотря на такой шаг вперед, некоторые загвоздки, причем серьезные, остались. Чтобы их решить, пришлось отправиться в Ханты-Мансийский округ уговаривать местное правительство отказаться от одиннадцатого часового пояса. Долго мы боролись, но все-таки добились своего. Вдруг возникает следующая проблема. Передача видеосигнала была организована так, что сибиряки получали его на несколько часов позднее обычного. Они стали отправлять письма Брежневу с просьбой вернуть все на свои места. Я с коллегами встречалась с секретарями обкома этого региона и уговаривала их принять сложившуюся ситуацию. Особенно тяжело было в Томске. Мы выступали там на заводах, в библиотеках, в университетах, объясняя людям, что на это надо пойти. В результате был достигнут компромисс: сдвинуть программу “Время” с 20:30 на 21:30. Так мы просуществовали некоторое время, пока не сменился руководитель телевидения в Томске. Мы смогли настоять в ЦК на том, что должна быть четкая система вещания, и мы этого добились. У нас был настоящий праздник в 1980 году, мы даже ночью остались на телевидении отметить это событие, потому что с 1981 года все пошло так, как мы планировали, - система была отработана.
Сейчас систему “Орбита” снова изменили, но какой она стала сегодня, для меня уже загадка.
Продолжение в следующем номере
Опубликовано: Журнал "Broadcasting. Телевидение и радиовещание" #7, 2011
Посещений: 11112
Статьи по теме
В рубрику "Машина времени" | К списку рубрик | К списку авторов | К списку публикаций
